Холодный февральский вечер. Граничный час, когда 10-лет-УЛ/ ним мальчишкам из порядочных семей уже пора находиться дома возле теплого очага, как сказал бы папа Карло, а не ехать в переполненной маршрутке. Только для отпетых пацанов это еще не вечер.
Он явно не был плохишем: обычное 10—12-летнее дитя полукапиталистической нашей действительности, торопящееся домой. Мальчишка пробрался в середину салона и встал рядом со мной. Сразу было видно, что «домашний». Кондуктор, молодая, спелая деваха, лет 20-ти, в обтягивающем достаточно крупную грудь шерстяном свитере, лениво процедила в его сторону:
— Молодой человек, билет брать будем? — заранее зная ответ.
Я попытался помочь ему и прошептал:
— Пошути: скажи ей, что не дорос еще до молодого человека.
Пацан понял это по-своему и смущенно попросил:
— Да мне всего-то две остановки проехать. Можно?
— Выходи! — безапелляционным тоном приказала молодуха, явно любуясь своей крутизной.
— Пожалей, это же социально незащищенный слой населения,— громко сказал я.— Да и на улице не лето, чувствуешь — домой торопится,— добавил я.
В автобусе царило благодушное равнодушие.
— Может, ты, чувствительный, заплатишь за него, а?
Я ответил стандартно, согласно неписаному автобусному «этикету»:
— Мадам, вы мне в дочери годитесь, а тыкаете словно...прости, Господи.
Молодуха совсем разошлась и закричала:
— Жалельщики хреновы, жалеете только на словах, а вот заплатить за чужого кишка тонка?
Дело принимало принципиальный оборот. Сонное равнодушие в автобусе нарушилось, и все с интересом ожидали продолжения, а большинство, это чувствовалось, было на стороне кондукторши. Я, чтобы не доставлять удовольствия этому большинству, молча достал «пятак», так для себя я называю 5 рублей, учитывая их покупательную стоимость, и отдал его молодой фурии. Она демонстративно отдала мне рубль сдачи. В автобусе все разочарованно отвернулись от меня, не оправдавшего их надежды на скандал.
Когда я выходил из автобуса, кондукторша как ни в чем не бывало кокетничала с шофером, жеманно растягивая губы:
— Ну, ты и сказанул...
Последние слова заглушил скрежет открываемых дверей, да и не интересны они были никому. Никому на всем белом свете! Слова интересны лишь в устах Личности.
Северный ветер подхватил полы моего осеннего пальто. Но мне знакома походная истина: на морозе нельзя съеживаться — быстро замерзнешь. Я развернул плечи и порадовался за мальчишку. Он вовремя вернется домой.