***
Краев стал заходить к ним раз неделю, а то и по несколько раз. И все, кажется, по нужным делам, то попросит одну бумагу, то другую, то сразу целую папку. Оксана в комнате была старшей по должности, и Краев обращался всегда только к ней. Получив нужную бумагу, он иногда садился на стул, и что-нибудь рассказывал интересное, а иногда делился свежим анекдотом о Горбачеве.
Через три недели женщины в комнате уже ломали голову: к кому ходит Краев, на кого он положил, так сказать, глаз. Одна из них, самая юркая, Зинка Калачова, уверенно заявила, что к ней.
-Вы посмотрите, как он смотрит на меня. Когда рассказывает анекдот, только и ждет моего одобрения.
-Ха, - сказала Светочка Сухова, - ты всегда хохочешь, будто кто тебя щекочет. Вот потому он и смотрит на тебя.
-Что я поделаю, если мужики млеют от меня, - и Зинка (так все звали ее за глаза) тряхнула своими льняными букляшками, закрывавшими половину смазливой мордашки.
Зинка Калачова находилась в отделе на особом положении. Она, что называется, считалась пассией начальника Александра Федоровича, но обязанности ее, как любовницы, ограничивались небольшим количеством дней, весьма определенного качества. В предпраздничные дни, напившись с мужиками из других отделов, Александр Федорович, сохраняя еще хорошую способность двигать руками, ногами и другими органами, предусмотрительно «включал» подкорку и возвращался в свой кабинет. Оттуда следовал телефонный звонок в общую комнату, где сотрудницы обычно отмечали «свой» отдельный праздник. В меру одуревший начальник культурно просил явиться для служебного разговора Зину Калачову. Та берет записную книжку и серьезной миной на мордашке и гордо вздернутым носиком отправляется выполнять поручение.
То ли Зинка была не совсем сообразительна, то ли усталый от водки Александр Федорович плохо объяснял цель и смысл поручения, но их встречи за крепко запертыми дверями затягивались до полуночи. Оксана перед уходом домой в предпраздничные дни, не догадываясь ни о чем, обычно спрашивала:
-Как Зинка-то попадет в комнату, если мы, закроем дверь?
-Не беспокойся, - с необычным смешком отвечали подруги, - прорвется.
Оксана чувствовала необычность положения, но от нее, до поры до времени, скрывали истинную суть происходящего…
-А, я думаю, что он клеит меня, - встревала «разведенка» Маргарита Семеновна в разговор, вспыхивающий время от времени как спичка, и всецело захватывая богатое воображение всех его участниц.