-Какая прелесть, - похвалила шапочку Екатерина Францевна, чтобы как-то снять возникшее напряжение после неприятного разговора. – Худющая-то, - это уже относилось к Маше, представшей перед маменькой в старой гимназической ещё форме, поверх которой красовалась кофта, связанная Екатериной Францевной.
Кухарка вынула из печи чугун с вареной в мундире картошкой. На столе появились соленые огурцы, холодное отварное мясо. Зашумел большой, ярко блестевший, латунный самовар.
-Ужин в стиле императрицы Екатерины Второй, моей тезки, - сказала Екатерина Францевна, - я тут недавно вычитала в журнале «Нива», что это любимая еда царицы.
И резко перевела разговор на другую тему.
-Иван Андреевич, а, значит, и мы не бедствуем. Большевикам тоже нужно издавать газеты, вот Андреич и оказался им нужен. Они на пропаганду «молятся», хотя атеисты по натуре. Чтобы удержаться у власти, так и надо делать, - считают они. Это мне Андреич рассказывал. Оплата продуктами по карточкам, да и старые запасы остались. Мы с Лушей, - она кивнула на кухарку, - ещё в прошлом году занялись огородничеством, растили огурцы, картошку, моркошку. – Пояснила Екатерина Францевна, заметив голодный взгляд Маши.
Вскоре пришел со службы хозяин.
Иван Андреевич
Чуть ниже среднего роста, осанистый, уверенно неторопливый, в непременной тройке и вечно распахнутым пиджаком, говорившим о широте натуры, он являл вид, достойный всяческого уважения. Чуть удлиненное лицо с прямым, римским носом и темно-серыми внимательными глазами. С красавицей Екатериной Францевной они смотрелись прекрасной парой. Разгладив черные усы, он обнял Машу и важно поцеловал её в обе щеки, а потом в губы.
-С приездом доченька.
Маша опять расплакалась. Иван Андреевич расценил это, как проявление нежных, девичьих чувств от встречи, и пробасил глуховатым голосом:
-Будет тебе, все закончилось. Жива и, слава Богу, что вернулась домой, - сказал так, будто уже знал, что с Машей произошло в Петрограде. – Лукерья, достань-ка нам наливочки, обмоем приезд.
Перед сном, когда все, усталые и взволнованные, разместились по своим местам, Екатерина Францевна и Иван Андреевич долго шептались в своей комнате, иногда он поднимал голос, но слов Маша не разбирала. Ей казалось, что стук её взволнованного сердца заглушает все звуки. Может быть, так и было на самом деле.
Три месяца ушло на хождение по врачам. Заразы не было, но ребенок был зачат. Когда встал вопрос о его судьбе, Иван Андреевич предложил:
-Давайте оставим. Всё хоть внучок у нас будет. Дитя – это прекрасно. Поднатужимся и вырастим, а потом радовать он нас будет.