-Ни в коем случае, - решительно крикнула Маша, и в глазах её засверкали молнии ненависти, столь яркие, что Иван Андреевич только крякнул. Никак не ожидал он такой решительности от своей приемной тихони.
-Всё одно, пожалеешь, - он привык, что последнее слово всегда оставалось за ним.
Раздосадованный несогласием с его мнением и желанием он, привыкший доводить начатые дела до логического конца, понял, что с надеждой на Машу, как на будущую мать его внука, приходится расстаться. И не то, чтобы охладел к Маше, но как бы внутренне махнул на неё рукой, перестав заинтересованно вникать в её дела и проблемы. Маша стала для него живой тенью. Скользит? Ну и ладно.
После этого другая мысль взяла его за живое. Та, что билась долгие годы в сознании тайно, исподволь всплывавшая время от времени, и казавшаяся до поры невыполнимой. Постройка собственного дома.
Скоро 45, а все по съемным домам, да по квартирам. Ну, не дал Господь внука, так хоть вынесут из своего родного дома. Золотишка он наработал достаточно, не моргал восторженно глазами на красивые ассигнации, а переводил их в золотые червонцы. Как наборщик, а потом и метранпаж, все новости знал одним из первых, анализировал, догадывался, что слабый, по его разумению, царь долго на троне не удержится. Слишком много дал воли либералам. А это публика известная: много болтают о правах народа, но гребут только под себя.
Иван Андреевич, набирая царский манифест 1905 года, выучил его наизусть и понял, вчитавшись, что от конституции хана будет России, да и царю тоже. В деревне неспокойно (приезжают мужики из родных мест, рассказывают), община против «новых хозяев» - хуторян, а точнее кулаков, которым выделили лучшие земли. Неправильно это. Ох, не верно, сильного ещё более усиливать. Искру раздора внес Столыпин, насмотревшись на гродненских хуторян, где губернаторствовал. Конечно, многие говорили ему «спасибо», что навел порядок, но умные не приживаются при слабых царях. Да и евреи не простят ему усиление России.
Большевиков Иван Андреевич уважал за цепкость. Пришли вроде на час, а обставились сразу и по серьезному: съезды, декреты, Центральные исполнительные комитеты, наркоматы. И безжалостные расстрелы мешающим им. Государственно. Солидно. Жаль только, что антихристы, и в Бога не верят и тем погубят сами себя. Ведь как старики рассказывают про Смутное время. Смирился, уж было люд по Руси с польским правлением, но стоило лишь одному из поляков войти в православный храм в шапке, да плюнуть на святой пол, как возмутилась русская вера и посрамила иноземцев, выгнав из Москвы.
С новой же властью (чутьё и опыт не обманывали Ивана Андреевича) можно ладить. Не перечить ни в чем, особенно, в самом малом. По большему счету можно ещё что-то осторожненькое ввернуть, но в малом – ни-ни. Оно хотя и мало, но слабому уму ох, как заметно. Потому и держись начеку.