Многие из слов, красиво выговаривающих алыми губками Броньки, были непонятны главному матросу. Понятным и привлекательным был лишь зовущий рот председателя учебного совета курсов. Он-то и решил дело.
-Слышь, сестренка, братишки мои, да и сам я пропотели маненько после последнего морского похода. Постирушку организовать бы. Баб тут у вас пропасть. Понимаешь?
Бронька понимала.
-Найди послушных, да непривередливых. Всех-то пятеро. Век не забудем. Уголька с крейсера подбросим для котельной.
Фигура Броньки вся подобралась, словно у кошки перед прыжком на зазевавшуюся птичку, и только сладкая мысль металась в сознании: «Вот она истинная власть: кого захочу, того и назову. И пусть кто-нибудь воспротивится».
Она приказала позвать четверых «Катек», красноморденьких (как по А. Блоку), а на пятом имени споткнулась, будто замешкав. Вспомнила она девицу Полякову и её дерзкое несогласие на старое теперь уж предложение Брониславы. «Долг платежом красен», - подумала она, и зазмеилась довольная улыбка по её полным, надутым губам.
-Да позовите Полякову, - крикнула она вслед, и глаза её загорелись хищным блеском, а ноздри горячечно расширились.
Матрос понимающе и одобрительно крякнул.
-Добрая организаторша из тебя выйдет, недаром товарищ Дыбенко о тебе хорошо отзывается.
Специально построенные для курсов здания были оборудованы по последнему слову тогдашней техники централизованным, «паровым» отоплением. И комиссия, и пять курсисток, и Бронька спустились в прачечную, что примыкала к котельной. Матросы, не мешкая, после прибытия на место стали стаскивать с себя бушлаты, робы, рубахи.
Подруги Броньки, молча, не выказывая ни малейшего удивления, наблюдали за матросами. В глазах Поляковой заметались искры изумления, она бросилась к дверям. Бронька, шедшая позади всех (опытная!), задвинула тяжелый засов.
-Ну, что ты, дурочка, успокойся, надо лишь постирать бельишко друзьям, а за это они привезут нам уголь. Будет тепло и светло. Понимаешь?
-Так пусть разденутся в сушильной комнате, а потом принесут свои тряпки сюда, - возразила взволнованная Маша. Впервые в жизни она употребила такое грубое слово «тряпки».
-Там холодно, - пожалела моряков Пехтель.
Прачечная разделялась тонкими перегородками в полкирпича на секции с общим бассейном для полоскания. Снимать кальсоны матросы при курсистках всё же не стали. Обмотались простынями и уединились с Бронькой в дальнем отсеке. Неизвестно откуда появилась самогонка и сносная для голодного Петрограда снедь: котлеты, отварная картошка, соленые огурцы.