Черные, смоляные волосы и большие, широко расставленные синие глаза. Вот это несоответствие с общепринятыми канонами, определившими только блондинам иметь светлый цвет глаз, сразу же привлекло мое внимание к ней, студентке соседнего института на предпраздничном вечере. Тогда не было дискотек. Мы познакомились во время танца, и я пригласил Наташу на грядущую через два дня студенческую вечеринку на квартире одного из сокурсников. Потом, во все годы нашей общей жизни, я вздрагивал и прислушивался, затаив дыхание, к голосу Анны Герман, с непостижимой нежностью и грустью исполняющей песню «Танцующие эвридики». Она пела, словно Орфей, спасающий свою Эвридику из царства мертвых, связав зов сердца с чарующими звуками мелодии. Мелодия, соединившая наши жизни.
-Саша, где наши дети?
Я давно созвонился с волонтерским центром, чтобы вызвать Артема и Катю, но там сказали, что в конце августа они должны вернуться в Москву. И добавили вежливым голосом, чтобы их больше не беспокоили. Я считал дни, но дети словно пропали. Звонков тоже не было.
-Скоро будут, - сказал я с возможной уверенностью. Но Наташа уже не прислушивалась к нюансам моего голоса, она верила лишь смыслу слов.
-Хорошо, - однозначно и с неким облегчением в голосе ответила она, как будто сомневалась: хорошо ли будет, если дети увидят ее в таком растерзанном виде.
Дети появились, когда Наташа была уже без сознания, в том непонятном предсмертном забытьи, навсегда разделяющем живых и мертвых. Несчастие, исходившее от испуганных детей, заполнило весь больничный коридор, словно перед палатой, где они переминались с ноги на ногу, работал мощный генератор горя. Теперь Наташа не просила пить. Она ничего не просила. Дети и я молча смотрели на нее, и слезы сами собой катились из наших глаз. Потом я выпроводил детей. Они хотели остаться, но я сказал, что мне надо быть с ней наедине.
Мне стало нечего делать. Не надо подавать чашку с водой, переворачивать Наташу, поднимать, бегать за медсестрой в мольбах об уколе. Я неотрывно смотрел ей в лицо, перебирал тонкие длинные пальчики, они были послушны, как у годовалого ребенка. К сожалению, я не стал Орфеем, сумевшим своим пением восхитить охрану подземного царства мертвых, чтобы она отпустила Эвридику, его жену. Но Орфей все сам и испортил: он оглянулся на жену до прихода в дом, вопреки наказу подземных обитателей, и вновь потерял ее, теперь уже навсегда. Вот и я не смог спасти свою Наташу. После нашего знакомства под звуки песни Анны Герман, мы хорошо изучили миф об Орфее. Что в том толку? Единственно, что мог я сказать с уверенностью, так это то, что и я когда-то не вовремя «оглянулся».